Герои не умирают - Страница 20

— Всё в порядке?

Найз кивнул, торопливо поднялся на дрожащие ноги, и взгляд его забегал по поляне, замечая перевернувшийся, но не погасший фонарь, пару мечей на притоптанной траве, Илиса и огромного бородатого воина в зеленой кольчуге на голое тело, уткнувшегося рядом в траву.

— К-кто это?

— Барзоанец.

— К-к…что?! — ахнул мальчик. — Но острова Барзоа — в тысячах дистантов от нас! Между нами — два моря! Береговые крепости! Королевский флот! Если бы пираты напали и разгромили их всех, в Рэйтаде уже знали бы, наверное?..

— Похоже, всё перечисленное находится в добром здравии и порядке, — гардекор задумчиво потер подбородок. — Ставлю на то, что маг провел их под вуалью невидимости мимо носа у всех.

— Но что им тут делать?!

— Захватить это сборище полупьяных королей, конечно. Они такими набегами живут, и весьма неплохо. Представь только, какой можно получить выкуп за десяток монархов, да еще с женами!

Найз представил. И представил еще раз. И снова.

— Н-наверное… очень… большой?..

— Прибавь к этой цифре еще сто раз по столько же — и на том пока остановимся, — хмыкнул Фалько.

— И короли отдадут эти деньги пиратам?! — поразился Найз.

Гардекор презрительно фыркнул:

— Это лучше, чем профукать их на фаворитов или спустить на турниры, украшения и бега! Барзоанцы купят на них продовольствия в Истаре и Далайне, те потратят их еще на что-нибудь еще полезное, хотя бы на закупки меди или кож в Эрегоре и Гельтании, к примеру… В результате, все получат свои капиталы обратно, да еще с пользой для страны. Забавно, правда?

— Но барзоанцы — грабители и убийцы! — мальчик не увидел — и не хотел видеть — в ситуации ничего забавного.

— Поневоле. На их камнях ничего не растет, кроме корабельного леса и умелых воинов, а на голодный желудок добрым быть сложно.

«Собака с собакой погрызется, а вор вора поймет», — невольно вспомнилась поговорка, и обида снова наполнила сердце Найза:

— Какая разница, по воле или неволе, голодные или сытые?! Они всё равно остаются бандитами! И ведь зачем-то вы же полезли в парк! Зачем, если не хотели ничего…

— Чтобы проверить, всё ли в порядке со стариком Сеноном, — пожал плечами гардекор, словно не мог взять в толк, как такой очевидный факт может быть кому-то непонятен. — Теперь я знаю, что его жизни ничего не грозит, а значит, можно успокоиться.

— Успокоиться? Успокоиться?! — голос Найза зазвенел от возмущения. — Не грозит королям — но зато грозит всем остальным! Что будет с теми, кто не король и не граф, и за кого некому заплатить богатый выкуп?! Что будет с нашими слободскими, с прислугой, с артистами, со стражниками, наконец?!

— Не уверен, — медленно проговорил Фалько, словно что-то припоминая, — но полагаю, что их продадут в рабство.

— И вы говорите об этом вот так?! Как будто так и должно быть?!

— Да, а что? — брови гардекора иронично приподнялись. — Неплохая школа жизни, рабство. Для тех, кто выживет.

— Но наши не выживут! Самым младшим и восьми нет! Нужно что-то делать! Мы не можем стоять тут!.. — Найз, не находя больше слов для убеждения, яростно взмахнул кулаками.

— Ты сейчас нас обоих имел в виду? — заботливо уточнил гардекор.

Мальчишка сконфузился.

— Нет… я… не себя, конечно… я… только вас…

— И что же, по-твоему, я должен сделать? — Тигр насмешливо приподнял брови.

— Пробраться, найти, где их заперли, освободить…

Гардекор, нарушая свои же правила конспирации, расхохотался:

— Пробраться среди орды пиратов, найти, где держат несколько сотен рабов, и освободить их — совершенно незаметно! Или ты ожидаешь, что заодно я перебью всех барзоанцев? По пути, пока больше нечем заняться. За кого ты меня принимаешь, парень? За полк королевской гвардии?!

Горечь, унижение и ненависть, копившиеся в душе мальчишки бесконечно-долгие часы, внезапно и в одно мгновение вскипели, вспыхнули, как проклятый огонь, сжигая под собой мосты из рассудительности и осторожности, и вырвались в лицо ошалевшему Тигру:

— За Фалько!!! Я принимаю тебя за Фалько, капитана Бессмертных! Хотя настоящий Фалько умер двадцать лет назад, а ты — всего лишь убийца, предатель и мародер с его именем и лицом!

— Что?.. — гардекор задохнулся от изумления.

— Я всё про тебя знаю! Всё! — яростно выкрикивал Найз, словно швыряя камни. — И когда понял, что это ты, побежал тебя искать! Как дурак! Думал, что… думал…

Горло мальчишки перехватило, и он, не в силах вымолвить больше ни слова, с полустоном-полурычанием сжал кулаки и подался вперед, точно готов был наброситься на свое падшее божество, бить его, топтать и убить — за то, что пало.

— Ты меня узнал? Узнал? Какого… Что за… Как… Откуда… Сколько тебе… Кто… — обрывки мыслей и догадок, сталкиваясь и опережая друг друга, беспорядочно срывались с языка Тигра, а по лицу его пробегала одна волна эмоций за другой: потрясение, недоверие, ненависть, подозрение, ярость, и пальцы стискивали рукоять кинжала до судороги, до белизны…

Любой человек в здравом уме сейчас опрометью бросился б прочь, но Найз, точно завороженный, стоял, впившись взглядом в лицо своего недавнего кумира, не в силах двинуться с места.

«Кому сейчас больнее — мне или тебе?..»

Внезапно ему стало жаль Тигра. Когда его в последний раз называли по имени — по настоящему имени, не по кличке, придуманной им или кем-то еще? И почти тут же он осознал без малейшего сомнения, точно кто-то шепнул ему на ухо: двадцать лет назад. Перед тем, как капитан Бессмертных потерял сознание в финальном сражении. После — какая бы судьба ни зашвырнула Фалько из Эрегора в невероятно далекую Гельтанию — он не мог назваться именем героя. Особенно считавшегося доблестно павшим. Особенно если сам стал рабом или презренным гладиатором. Кто-то на его месте, может, и смог бы, и кричал бы о своем прошлом геройстве на каждом углу, пока кто-нибудь из случайных эрегорцев не услышал бы и не сообщил королю. Или пока назойливого сумасшедшего не забил бы насмерть надсмотрщик или товарищи по несчастью, что скорее.